Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Страница 17

О борьбе с безграмотностью, с невежеством «народа» буржуазия заботилась постольку, поскольку это удовлетворяло её потребность в грамотных рабах и защитниках её власти. Она, конечно, сократила бы нищенские «свои траты» на просвещение трудового народа, если б техника могла изготовлять из железа лакеев, полицейских и различных мелких служащих. В дальнейшем она, вероятно, заказала бы своим техникам наделать попов от религии и философии из жести. Если в такой аппарат вставить граммофонную пластинку, напетую банкиром или почтенным деятелем военной промышленности, — аппаратец этот будет выгодно отличаться от живых попов своей нетребовательностью и стойкостью во времени. Продолжая полезную работу в этом направлении, можно бы пополнить парламенты депутатами, построенными из дуба или шитыми из лыка, — говорят что надо, а есть не просят. И тогда беспокойную, живую человечью мелочь, вроде рабочих, крестьян, можно будет численно сократить, а то и вовсе — за ненадобностью — истребить каким-нибудь гуманным приёмом.

Сказанное звучало бы как мрачная фантазия, если б мы не знали, что попытки фабрикации железных рабов — «роботов» — уже начаты и некоторые из этих попыток весьма удачны; недавно буржуазная пресса Европы сообщала, что в Нью-Йорке демонстрировали железного полицейского, а где-то выдуман и построен механический лакей, — приводится в действие электричеством и даже склонен к воровству.

Всё возможно. Мир буржуазии не только изолгался, он психически болен. Его пресса — источник лжи, клеветы, грязных сплетен, садических историй — нередко рассказывает нечто превышающее всякие мрачные фантазии. Вот, например, что сообщает одна из газет:

...

«Никогда ещё количество сумасшедших не было так велико в Америке, как сейчас.

Рост его непрерывно продолжается, и власти серьёзно озабочены борьбой с этой национальной опасностью.

Один видный психиатр высчитал, что, если распространение душевных заболеваний будет и впредь идти тем же темпом, через семьдесят пять лет половина всего населения С.Штатов будет сидеть в сумасшедших домах, а другой половине придётся работать на их содержание. Если это мрачное предсказание и несколько преувеличено, то, во всяком случае, цифры, иллюстрирующие рост душевных заболеваний за последние десять лет, указывают на весьма тревожное положение.

В восемнадцати штатах количество психически больных удвоилось между 1921 и 1931 годами.

Нью-Йорк истратил в 1931 году 47 миллионов долларов на содержание 73 000 сумасшедших; по сравнению с 1921 годом это составляет увеличение в 350 процентов.

В штате Массачузетс одна пятая налогов уходит на содержание приютов для умалишённых».

Всё более часто — и равнодушно — сообщается о росте самоубийств, особенно в Германии, где квалифицированная интеллигенция оказалась в положении поистине безвыходном; среди самоубийц — профессора, адвокаты, судьи, артисты, врачи, всё — люди, на образование которых буржуазия затратила немалые средства. С моей точки зрения, самоубийство — акт вполне законный, это — самосуд личности, сознавшей преступность своей деятельности или бездеятельности. В Германии люди убивают себя потому, что деятельности невозможна, а бездеятельность грозит нищетой, унижением, смертью от голода.

Факты, обнажающие болезни буржуазного мира, бесчисленны, а вместе с ними всё более разительно выявляется скудость и бессилие буржуазной мысли, истощение интеллектуальной энергии всемирных лавочников. Жизнь буржуазии — непрерывная цепь бессмысленных преступлений; крупнейшие были сделаны в 30, 48, 71 годах прошлого века, успели лавочники уже кое-что сделать и в этом веке, собираются организовать всемирную бойню, которая должна затмить 14–18 годы.

На пространстве от берегов Балтики до Тихого океана и от берегов Ледовитого океана до Закавказья и предгорий Памира совершается великое и прекрасное, всемирно необходимое дело воспитания людей правдой коллективного труда. Я ещё раз обращаю внимание читателей на строительство Беломорско-Балтийского канала как на один из фактов, которые наглядно показывают успешность нашей системы воспитания. Враги Союза Советов именуют труд социально наказанных принудительным. Это, конечно, вполне понятная ложь ослеплённых классовой враждой, — ложь людей, которым необходимо так или иначе опорочить в своих глазах молодое социалистическое государство, внушающее им страх. Затем это клеветническая болтовня равнодушной прислуги капиталистов, болтовня ради куска хлеба. Эта прислуга хорошо знает, что принудительный труд для осуждённых и заключённых обязателен во всех капиталистических государствах и в тех самых бесчеловечных формах, которые — до Октября — применялись на каторге царской России, возбуждая дешёвое и привычное лицемерное негодование буржуазных гуманистов. Эта прислуга не настолько невежественна, чтоб не понять существенного различия в отношениях буржуазии и пролетариата к «преступнику». Созданных ею же — буржуазией — нарушителей её законов она считает неисправимыми, она решительно и навсегда выбрасывает преступника из своей среды, а некоторых кастрирует, как это принято в САСШ. Наказывая, буржуазия мстит.

Для пролетарского суда преступник — создание буржуазии и, в большинстве, враг рабочего класса по невежеству, по недоразумению. Истребляя ничтожное количество неисправимых только тогда, когда их классовый инстинкт выражен особенно ярко и бесчеловечно, когда действительно «человек — зверь», пролетариат-диктатор успешно перевоспитывает массу социально опасных, изменяет качество, выявляет и развивает социально ценные способности единиц. За 15 лет из среды бывших беспризорных и «правонарушителей» у нас в колониях и коммунах ОГПУ воспитаны тысячи высококвалифицированных рабочих и, вероятно, не одна сотня агрономов, врачей, инженеров, техников. В буржуазных государствах факты такого рода — невозможны, там, наоборот, за ничтожные — сравнительно с деятельностью крупной буржуазии — правонарушения в тюрьмах погибают такие талантливые люди, как, например, известный литератор О'Генри. Вполне возможно, что, если б правительство царя не убило революционера Николая Кибальчича, — в России был бы изобретён аэроплан на двадцать лет раньше Европы.