Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Страница 132

132

Я не буду говорить об успехах советского искусства, достигнутых за этот короткий срок нашей литературой, нашей кинематографией, нашей музыкой. Кстати: мы мало ценим те успехи, которые сделала музыка за это время.

Хотелось бы то же самое сказать о живописи, но пока приходится воздержаться. Она слишком фотографична. Она уступает другим видам искусства в деле выявления своих сил, талантов и т. д. Хотя уже есть интересные молодые художники. Они, конечно, явятся в большем количестве и с большей яркостью талантов.

Сделано много, но всего этого мало для страны. Надо усилить нашу творческую энергию. Нам следует к двадцати годам Советской власти дать некоторый итог всего, что сделано нами. Нам надо выразить успехи в каких-то больших вещах, в больших произведениях, в разных областях искусства.

Я глубоко уверен, что мы способны на это. Все предпосылки для этого есть. Ещё раз повторяю: есть для этого руководящая единая идея, которой нет нигде в мире, — идея, крепко оформленная в шести условиях Сталина, из коих для нас особенно важно понять и освоить четвёртое условие — условие «равенства», как его понимает марксизм.

У нас есть план, есть цель и есть источник энергии, заключённый в той универсальной идее, которая освещает все явления социальной жизни.

Что нам надо делать? Нам надо в наших разнообразных работах сомкнуться в единое целое.

Кинематография, несомненно, за последние годы достигла всеми справедливо признанного успеха. У нас есть «Чапаев». Недавно я видел удивительный фильм — «Граница», пожалуй, столь же красивый фильм, столь же мощный и столь же насыщенный, как «Чапаев».

Есть ещё много кинематографических вещей, достойных похвал, но это есть только первые победы, и всё-таки работа не так хороша, как должна бы быть.

Почему? Мне кажется потому, что нет, — как бы это сказать, чтобы не обидеть, — нет достаточной социальной грамотности, нет достаточно ясного представления о том живом материале, который мы изображаем.

По этой причине, подходя к делу с добрым намерением, в хорошей картине «Крестьяне» показаны мужики пожирающими — именно пожирающими — в поте лица пельмени. Совершенно нелепо и безграмотно и совершенно невозможно, чтобы мужик, который знает цену хлеба так, как мы этого не знаем, пельмени выкидывал в окошко. Этого не может быть. Лирический кулак и убийца, играющий на дудочке, — неправдоподобно.

Промахов такого сорта мы насчитываем много, и картин без этих промахов, за малыми исключениями, почти нет.

В картине «Юность Максима» автор-режиссёр, — не знаю кто, — не имея достаточного представления о подпольной работе, допустил немало фактических ошибок.

Недавно видел я две, правда, уже старые, картины товарища Довженко. В «Земле» он дал весьма много плоти, много натурализма, но типаж плоти подобран неудачно, в нём мало рубенсовской силы, и режиссёр актуального искусства прибегает к демонстрациям скульптурной неподвижности. «Иван» — картина внутренне неорганизованная, хаотичная, в ней человек не властвует делом, а раздавлен тяжестями вещества материи. На собрании рабочих женщина идёт к столу президиума так долго, что, кажется, она потратила на этот короткий путь минут десять. Безграмотны картины Петрова-Бытова, «Гармонь» Жарова и целый ряд других. «Пышка», «Лётчики», «Чапаев» и десяток подобных особенно выигрывают на фоне неудачных картин. Почти в каждой из них можно заметить тот или иной технический «трюк», режиссёрскую выдумку, и это говорит о том, что кинодеятели могли бы работать лучше, авторы сценариев — писать грамотнее.

Литераторы должны в деле кинематографии принять живейшее участие. Нужно сценарии делать нам, литераторам, это дело наше.

Мне уже приходилось говорить по этому поводу с драматургами, и они признали, что да, нужно. Но мало признать — надо делать. Я думаю, что к двадцатилетию нам следовало бы выдвинуть несколько таких картин, которые бы звучали, как «Чапаев».

Двадцатилетие это требует итогов, мы должны их дать. Нужно всё сделанное собрать в какой-то один ком, и, если бы организовались вместе музыканты, драматурги, поэты, — вообще литература и все другие искусства, — они могли бы дать к празднованию двадцатилетия, например, какую-то ораторию с хорами, — я уже говорил по этому поводу, — большое представление с массой людей, с хорошей музыкой, на хороших стихах. Трудно сейчас наметить детали, но сказать нам есть что, показать есть что тоже.

Есть целый ряд других предложений и начинаний, которые надо бы к этому времени выполнить.

Между прочим, я уже несколько раз предлагал, — и, наконец, это, кажется, осуществится, — предлагал показать нашему читателю день мира, день всего мира, как живёт этот мир сейчас вот, сегодня, как он жил три дня тому назад, месяц тому назад, два месяца тому назад. Взять за любой день газеты со всего мира и выбрать из хроники этих газет все события, которые совершались, взять именно все, а не то, чтобы отбирать некоторые — вот заседали, вот задавили кого-то, вот расстреляли рабочих (Голос: «Великосветская свадьба!») — да, как женился король на королеве, — всё это очень интересно для нас, конечно (смех), и массу всяких других событий: как людей выселяют из квартир, потому что за квартиру не уплачено, как люди дохнут с голода, как торгуют замечательно вкусными вещами, как готовят эти вещи, — вообще по кулинарному искусству пройтись на фоне миллионов голодающих людей, поговорить о кулинарном искусстве — это может быть очень приятно! Вы помните, есть у Чехова рассказ «Сирена», чрезвычайно возбуждает аппетит. В данном случае может явиться аппетит бить сытых, бить ожиревших, но всё ещё пожирающих мир.

132